Стивен Бене - Рассказы [компиляция]

Окончив молитву, я поднял глаза и посмотрел на юг. Там. Место богов.

Как рассказать, каким оно было? Нет у меня таких слов, чтобы вы поняли. Там, впереди, где лежали отблески красного света. Очертания были слишком велики, чтобы принять их за дома. Озаренное красным сиянием, могучее, но обратившееся в руины. Боги вот-вот могли меня заметить. Я прикрыл глаза рукой и скользнул обратно в лес.

На самом деле, этого уже было достаточно. Можно было возвращаться и жить дальше. Вполне хватило бы просто провести ночь на вершине скалы. Так далеко не забирались даже «лесные люди». Но до самого рассвета меня не покидала мысль, что мне нужно перейти реку и войти в Место богов, пусть даже боги поглотят меня. Магия моя ничего не могла мне сказать, но все нутро пылало огнем и огнем пылал мой ум. Когда взошло солнце, я подумал: «Мое путешествие исполнено. Теперь я вернусь домой, ибо оно завершено». Но подумав так, я понял, что не смогу. Если я отправлюсь в Место богов, я непременно погибну, но если я не пойду туда, мне больше никогда не примириться с самим собой. Лучше потерять жизнь, чем душу, если ты колдун и сын колдуна.

И все же, пока я вязал плот, по щекам у меня текли слезы. Если бы в тот момент на меня наткнулись «лесные люди», они взяли бы меня голыми руками. К счастью, они не появились. Когда плот был готов, я прочел молитвы к умершим и нанес на себя раскраску, приготавливающую к смерти. Сердце мое было холодно, как камень, а колени дрожали, как вода, но жар в душе не давал мне успокоиться. Оттолкнув плот от берега, я запел песню смерти — у меня было на это право. Это была славная песня.

— Я Джон, сын Джона, — так пел я. — Мой народ — люди Холмов. Настоящие мужчины.

Отправляюсь я в Мертвые места, хоть я еще не погиб.

Я взял металл из Мертвых мест, но не пало на меня проклятие.

Иду по дорогам богов, не страшась. Э-гей! Я убил ягуара, убил олененка!

Э-гей! Пришел я к великой реке, где никто из людей не бывал.

Запретный путь на восток, но пришел я, запретный путь по великой реке, но крепок мой плот.

Духи, откройте сердца, слушайте песню мою. Иду в Место богов, и нет мне возврата.

Тело украсил я к смерти, члены слабеют, но сердце ликует — я отправился к Месту богов!

И все-таки, когда я добрался до Места богов, мне было страшно и жутко. У великой реки очень сильное течение — оно как руками ухватило плот. Это наверняка была магия, поскольку сама река была широка и спокойна. Плот несло по течению, и несмотря на яркий утренний свет, я чувствовал вокруг себя присутствие злых духов. Ощущал их дыхание у себя на шее. Никогда еще мне не было так одиноко — я пытался напомнить себе, что владею знанием, но оно лежало бессмысленной кучкой орехов, закопанных белкой на зиму. В моих знаниях больше не было мощи, и я чувствовал себя маленьким и беззащитным, как пойманная в силки птичка — один, на великой реке, игрушка богов.

Но через некоторое время глаза мои открылись и я прозрел. Я увидел оба берега реки — оказывается, некогда через реку шли дороги богов, но сейчас они были разбиты и опали, как порубленные ветки. Такие большие, такие прекрасные, и разбитые — уничтоженные во времена Великого пожарища, когда огонь валился прямо с неба. Течение несло меня все ближе к Местам богов, и перед глазами моими вздымались величественные руины.

Я не знаю повадок рек — мы люди Холмов. Я попытался направить плот шестом, но закрутился на одном месте. Мне казалось, что река хотела провести меня мимо Места богов и вывести на Горькую воду, о которой говорится в легендах. И тогда я рассердился — так силен был мой дух. Я громко произнес: «Я — колдун и сын колдуна!» Боги услышали меня — и показали, как надо грести шестом, загребая с одной стороны плота. Течение само по себе изменилось — меня понесло все ближе к Месту богов.

Когда мой плот был уже совсем близко, то застрял и перевернулся. В наших озерах я плавать умею, так что до берега добрался. В реку уходила огромная балка ржавого металла — я ухватился за нее и сел на землю, тяжело дыша. Мне удалось сберечь лук, две стрелы, и нож, найденный в Мертвом месте. И все. Плот мой, кружа, уходил вниз по течению к Горькой воде. Глядя ему вслед, я подумал: если бы он накрыл меня собой, по крайней мере я бы легко и быстро погиб. Ну да ладно. Высушив и перетянув тетиву, я зашагал к Месту богов.

Земля под ногами была похожа на землю и почему-то не жгла. Врут легенды, что земля здесь всегда горит, я теперь знаю. То и дело на руинах попадались пятна Великого пожарища — это правда. Но это были старые пятна. Неправда и то, что говорят некоторые колдуны: будто это остров, окутанный туманами и заклинаниями. Нет. Это огромное Мертвое место — больше, чем любое другое из нам известных. Там повсюду дороги богов, пусть даже по большей части потрескавшиеся и разбитые. Повсюду — руины высоких башен, выстроенных богами.

Как рассказать, что я видел? Шел я осторожно, сжимая в руке натянутый лук и всей кожей ловя ощущение опасности. Я ждал воплей духов и криков демонов, но ничего не услышал. Там, где я вышел на берег, было очень тихо и солнечно. Ветер, дождь и птицы, разбрасывающие семена, поработали на славу — в трещинах покореженного камня росла трава. Красивый остров — неудивительно, что боги решили здесь отстроиться. Будь я богом, я бы тоже, придя сюда, начал строить.

Как рассказать, что я видел? Башни разбиты не все — то тут, то там какая-то уцелела, как высокое дерево в лесу, и птицы гнездились высоко в ее вершине. Но сами башни казались слепыми, потому что боги ушли. Скопа ловила рыбу в реке. Над разбитыми камнями и колоннами танцевали белые бабочки. Я подошел поближе. На одном из камней, расколовшемся надвое, были высечены слова. Буквы я читать умею, но эти понять не мог. Там было написано: «КАЗНАЧ». И еще — разбитое изображение человека или бога. Он был высечен в белом камне, и волосы у него были стянуты в хвост, как у женщины. Его звали АШИНГ[47], как я прочитал на половинке треснувшего камня. Мне подумалось, что правильно будет помолиться АШИНГу, хотя этого бога я не знал.

Как рассказать, что я видел? Не осталось ни запаха человека, ни на камне, ни на металле. И деревья почти не росли в этом буйстве камней. Много было голубей, они гнездились в башнях, все перепачкав пометом, — наверное, боги любили их, а может, использовали для жертвоприношений. По дорогам богов бродили дикие кошки — зеленоглазые, совершенно не боящиеся человека. По ночам они воют, как демоны, хоть они и не демоны. Дикие собаки опаснее, они охотятся стаями, но их я встретил позже. Повсюду были камни с высеченными письменами — магическими числами или словами.

Я шел на север — и не пытался прятаться. Когда бог или демон увидят меня, тогда умру, а до тех пор, я больше не боялся. Голод к знаниям горел во мне — столько всего было непонятно. Через некоторое время почувствовал голод и в животе. Можно было добыть мясо, но я не стал охотиться. Известно, что боги не охотились, как охотимся мы — пропитание они получали из волшебных коробок и кувшинов. Иногда такие коробки еще можно найти в Мертвых местах — однажды, когда я был еще маленьким и глупым, то открыл кувшин, попробовал еду, и оказалось, что она сладкая. Но отец узнал и строго меня наказал, потому что эта еда часто несет смерть. Но сейчас я давно миновал все запреты и заходил именно в те башни, где рассчитывал найти пищу богов.

Наконец я нашел ее — в руинах большого храма в центре города. Наверное, был мощный храм, потому что крыша его была разрисована звездами, как на ночном небе — это разобрать удалось, хотя краски выцвели и потускнели. Я шел сквозь просторные пещеры и туннели — может быть, в них держали рабов. Но когда я стал спускаться вниз, послышался крысиный писк, и я не пошел туда — крысы нечисты, а их там, судя по писку, было несколько стай. Но неподалеку я нашел еду — в самом центре разрушенного здания, за приоткрытой до сих пор дверью. Ел я только фрукты из кувшинов — очень уж они были сладкие. Там же было и питье, в стеклянных бутылках — напиток богов был крепким, даже голову повело. Подкрепившись и выпив, я лег спать на камне, положив рядом лук.

Когда я проснулся, солнце стояло уже низко. Посмотрев вниз, увидел сидящего пса. Язык у него свешивался изо рта, и казалось, будто пес смеется. Это была крупная собака, величиной с волка, с коричнево-серой шерстью. Я вскочил и прикрикнул на него, но тот не шевельнулся — так и сидел и как будто смеялся. Мне это не понравилось. Когда я потянулся за камнем, он быстро увернулся. Пес не боялся — он смотрел на меня, как на кусок мяса. Я бы, конечно, мог убить его стрелой, но не знал, есть ли с ним другие собаки. К тому же, опускалась ночь.

Я огляделся — невдалеке тянулась широкая разбитая дорога богов, уходящая к северу. Башни были высокими, но не слишком, и хотя многие из мертвых домов были разрушены, некоторые уцелели. Я пошел вперед, ориентируясь на высокие руины, а пес последовал за мной. Когда я подошел к дороге, оказалось, что за ним идут уже несколько собак. Если бы я лег спать, они напали бы на меня спящего и перегрызли горло. Они как будто не сомневались, что рано или поздно мне придется заснуть, и не торопились. Когда я вошел в мертвый дом, они остались наблюдать у входа — без сомнения, они уже рассчитывали на добрую охоту. Но собака не может открыть дверь, а в книгах было написано, что боги любили жить не на земле, а повыше.